Ворон

Посыпал мелкий снежок, потом прекратился, лишь ветер слабо раскачивал верхушки деревьев.

Трава, неопавшие листья, ветви – все поблекло, посветлело от холода.

Но лес стоял еще большой,красивый, только пустой и печальный.

Ворон сидел на суку и думал свою старинную думу. «Опять зима, – думал Ворон. – Опять снегом

все заметет, завьюжит; елки заиндевеют; ветки берез станут хрупкими от мороза. Вспыхнет солнце,но ненадолго, неярко, и в ранних зимних сумерках будем летать только мы, вороны. Летать и каркать».

Надвинулись сумерки. «Полетаю», – подумал Ворон. И неожиданно легко соскользнул с насиженного места.

Он летел почти не двигая крыльями, чуть заметным движением плеча выбирая дорогу между деревьев.

"Никого, – вздыхал Ворон. – Куда они все попрятались? "И действительно, лес был пуст и сир.

– Сер-р-р! – вслух сказал Ворон. Он опустился на старый пень посреди поляны и медленно повернул голову с синими глазами.

– Ворона, – сказал Ежику Медвежонок.

– Где?

– Вон на пне.

Они сидели под большой елкой и глядели, как лес заливают серые сумерки.

– Пойдем с ней поразговариваем, – сказал Ежик.

– А что ты ей скажешь?

– А ничего. Позову чай пить. Скажу: «Скоро стемнеет. Пойдемте, Ворона, чай пить».

– Идем, – сказал Медвежонок. Они вылезли из-под елки и подошли к Ворону.

– Скоро стемнеет, – сказал Ежик. – Ворона, идемте чай пить.

– Я Вор-р-рон, – медленно, хрипло сказал Ворон. – Я чая не пью.

– А у нас – малиновое варенье, – сказал Медвежонок.

– И грибки!

Ворон смотрел на Ежика с Медвежонком старинными, каменными глазами и думал: «Э-хэ-хэх!..»

– Я чая не пью, – сказал он.

– Медом угощу, – сказал Медвежонок.

– А у нас и брусника, и клюковка, – сказал Ежик. Ворон ничего не сказал.

Он тяжело взмахнул крыльями и поплыл над поляной. В густых сумерках с распростертыми крыльями он казался таким огромным, что Ежик с Медвежонком даже присели.

– Вот это птица! – сказал Медвежонок. – Будет она с тобой чай пить!

– Это он, Ворон, – сказал Ежик.

– Все равно птица. «Позовем, позовем!» – передразнил он Ежика. – Позвали.

– Ну и что? – сказал Ежик. – Он привыкнет. Представляешь, все один и один. А в следующий раз – обязательно согласится…

Уже почти в темноте Ворон летел над полем, видел какие-то далекие огоньки и почти ни о чем не думал, только широко и сильно подымал и опускал крылья.