Стой, Натра! Стой!

Окончив дневную охоту, Рысь прилег отдохнуть в высокой зеленой траве. Он мирно дремал и видел сны, когда, опалив жаром своего тела, Натра огненной стрелой пронеслась мимо. Проснувшись, рысь увидел, как она, полыхнув оранжевой стрелкой, озарила чащу исходящим от нее таинственным, полупризрачным сиянием и скрылась в сумеречном лесу. В этот миг сумасшедшая, почти бредовая мысль посетила его, и — пока разум не воспротивился этой самоубийственной затее — он поспешил воплотить ее: «Стой, Натра! Стой!» — крикнул он вслед убегающей кошке.

Это ж надо было решиться, остановить огненную тигрицу Натру — богиню и прародительницу всего кошачьего рода, да еще и предложить пробежаться с ней по ночной лесной чаще. Да, подобная идея попахивала серьезными неприятностями — как у любой кошки, настроение Натры часто менялось и, будучи в дурном расположении духа, она могла в один миг испепелить любого, кто посмел бы приблизиться.

Впрочем, Рысь, как любой из кошачьего рода, не задумываясь рискнул бы жизнью,

только бы побыть хоть одну ночь с огненно-рыжей богиней, а потому даже осознание грозящей опасности не остановило его. Как молитву, как древнее могучее заклятие, с трепетом и благоговением в голосе повторял он слова: «Натра — моя Муза, мой Ангел-Хранитель, останови свой бег, удели мне, дерзкому, хоть мгновение той вечности, что дарована тебе.

Сожги, испепели, уничтожь меня своим пламенным взглядом или даруй мне счастье быть с тобой и чувствовать дыхание твоей силы — я смиренно приму все».

Рысь стоял, выжидающе всматриваясь в черную стену леса, как вдруг услышал позади себя голос: «Опять вы взялись за старое!

Ну сколько раз можно повторять, что этот ваш ритуал меня уже утомил… Хотя, признаюсь честно — ты меня обманул… Уж чего-чего, а в хитрости и умении придуриваться вашему брату не откажешь.»

Резко, в прыжке, Рысь развернулся и увидел ее. Натра лежала на спине, распластав задние лапы, а передними с невинным видом перебирала густую, белую, как снег, шерсть на брюхе.

Ситуация накалялась — надо было как-то продолжать разговор, но Рысь так ничего и не смог придумать, а потому мешкал. Тут ему вспомнилось однажды услышанное мнение, будто бы огненная тигрица любит, когда с ней играют. Набравшись храбрости, он сказал себе: «Играть — так играть!» Такая игра, конечно, шла не на жизнь, а на смерть и, начав ее, Рысь прекрасно понимал — любая ошибка будет стоить очень дорого. Отступать было уже поздно, и Рысь решил пройти игру до конца — ночь с богиней стоила этого.

— Здравствуй, Натра. — ихо поздоровался он, — ну что, разрешишь сегодня пробежаться с тобой, или всю ночь будешь дуться на меня за мою шутку?

— Я — богиня и мое имя — Натрафрорра Танура О'Оллит! — сердито сказала кошка, пристально посмотрев Рысю прямо в глаза.

Почти минуту он терпел, но, почувствовав острую боль в груди, все-таки отвернулся, ибо никто не мог долго вытерпеть ее взгляда: ее глаза огнем прожигали насквозь, проникая в самые отдаленные закоулки сознания. Нестерпимый жар охватил все его тело и разум, и Рысь уж было подумал, что ему пришел конец.

— Впрочем, — она отвела взгляд, и голос ее смягчился, — в эту ночь я разрешаю тебе называть меня Натрой.

Чувствуя, как жар ее тела постепенно утихает и, поняв, что смерть в пламенных объятьях богини ему не грозит, Рысь успокоился. Тигрица размеренным шагом подошла ближе, и он вновь ощутил ее тепло, но на этот раз оно было не обжигающим, а приятным, будто ласкающим.

— Экие вы, рыси, хитрые… — заигрывающим голосом, мягко, будто перекатывая на языке слова, произнесла Натра, — дай вам волю, так вы за мной каждую ночь бегать будете.

Лезть на рожон Рысь не хотел, но и оставлять последнее слово за богиней не собирался. Немного подумав, он сказал первое, что пришло ему в голову:

— Натра, породив тебя, огонь, уголь и пепел даровали тебе вкупе с испепеляющей внешностью еще и поистине жгучую манеру разговаривать.

Тигрица в долгу не осталась и подхватила игру:

— Какая наглая лесть, — грозно прорычала она, — поистине неприкрытая, наглая лесть! Учти, ты играешь с огнем, а с ним шутки плохи…

— Напужала… — завопил Рысь, что есть мочи, — ой-ой-ой, как напужала… — и, свалившись на землю, поскуливая и катаясь по траве, принялся причитать, — прости, я больше так не буду… Да, да, да… Честно, честно…

— Ну ладно, так и быть, сегодня я разрешу тебе быть со мной, но ты пообещай, что завтра не придешь… У меня ведь тоже есть дела. Договорились?

Тигрица, будто боясь обжечь, чуть притушив взгляд, смотрела на Рыся. Надеясь выторговать еще одну ночь, он пытался терпеть и тянул время, но в конце концов не выдержал и согласился. В тот же миг Натра, рывком сорвавшись с места, помчалась в сторону леса. Быстро опомнившись, Рысь, набирая скорость, последовал за ней и вскоре догнал кошку.

— А вот и я! — крикнул он тигрице, — что, не ожидала от меня такой прыти, да?

— Молчи! Не болтай попусту, беги тихо и слушай Силу леса… Ой, да что я говорю — ты ведь не умеешь слушать Силу…

— Ты же сама знаешь — рыси болтливые и жутко бестолковые животные…

Натра замедлила бег, а Рысь, увлекшись, этого не заметил и вырвался вперед. Лишь когда тигрица, оказавшись позади, исхитрилась цапнуть его за хвост, он понял свою ошибку. Эта погоня была, конечно, не всерьез, и укусила его Натра несильно, играючи. Будь все это по-настоящему — Рысь остался бы без хвоста, а может, и без всего остального тоже.

— Разумеется, дорогой, — донесся сзади голос запыхавшейся от смеха кошки, — а еще они глупые, наглые и приставучие.

Забежав на высокий холм, они долго гонялись друг за дружкой, валялись в траве и с громкими воплями, падая на спину, кувырком скатывались по песчаному склону — соревновались, кто быстрее докатится до самого низа. В очередной раз погнавшись

за Рысем, Натра в два прыжка обогнала его, нырнула в сторону и скрылась в густом кустарнике. От неожиданности Рысь резко остановился и стал прислушиваться. Тишина: ни шороха, ни звука ломающейся ветки — он так и не услышал ничего, что могло бы

выдать местоположение тигрицы.

— Натра, неужели ты убежала и бросила меня тут одного?

— Как ты мог подумать такое?! — сурово произнес откуда-то сверху знакомый голос, — такого просто не может быть!

Осмотрев окрестности, Рысь долго не мог понять — откуда исходит голос? Но потом вдруг будто прозрел — и увидел ее почти под самым своим носом. Тигрица сидела под огромным развесистым деревом на самой вершине холма и с беззаботным видом чистила о кору когти. Каждый раз, когда она вела по стволу лапой, раздавался резкий, пронзительный, режущий уши звук.

— И как я мог не заметить этого ранее — не понимаю! — возмущенно фыркнул Рысь себе под нос, — хотя что тут думать-гадать — с этими богинями всегда так: то ниоткуда появляются, то, будто растворившись в воздухе, исчезают, а то и вовсе сотворят что-нибудь этакое, что и во сне не каждому присниться может.

— Экие вы, рыси, неторопливые, — нараспев сказала Натра, извлекая из древесины немыслимые звуки, — все хвастают, все хвалятся, что искусные охотники, а вот Огненную поймать не могут…

Вогнав Рыся в краску, Натра бросила музицирование и, грациозно изогнувшись, прыгнула на развилку самой толстой ветки, легла там и, свесив вниз лапы, растянулась во всю длину. Удобно расположившись на ветке, она стала заманивать его наверх, легонько покачивая кончиком хвоста:

— Экие вы, рыси, неуклюжие, — вновь начала свою песню тигрица, — даже на дерево забраться не могут… Эй там, внизу – залезай сюда, а то рассвет пропустишь. Думаю, с этого дерева мы сможем увидеть восход Солнца. Как давно я не смотрела на рассвет…

Мне всегда казалось, что в ночи нет ничего прекраснее рассвета. Рысь вскарабкался по стволу наверх и устроился рядышком.

— Рассвет? — удивился он, — мне казалось, что ночь только начинается… Это твои шутки, Натра? Хочешь побыстрее от меня избавится, да?

— Ну что за мысли?! — возмутилась тигрица, — или ты не веришь богине, а может, посмел усомниться в том, что я всегда держу данное слово?

— О нет, моя богиня… Разумеется, нет…

— Экие вы, рыси, подозрительные… — начала было Натра, но вдруг, резко оборвав фразу, подняла голову и стала смотреть вдаль.

Стоило Рысю посмотреть вслед взгляду тигрицы, как горизонт пред ним расступился, и он увидел, как над верхушками деревьев сияющим шаром грузно поднялось дневное светило. Свет восходящего Солнца ударил в шерсть тигрицы и будто зажег ее. Алые сполохи божественного огня сияющими клинками пронзили его глаза. На мгновение Рысь ослеп, а когда, привыкнув к яркому свету, вновь стал видеть, Натры рядом уже не было. Выполнив обещание, она будто бы растворилась в воздухе, оставив Рысю на память лишь легкое теплое волнение где-то в глубине его бездонной рысьей души.

— Спасибо тебе, Натрафрорра Танура О'Оллит! — прокричал он на весь лес. Подхватив его крик, легкий ветер разнес его над верхушками деревьев. Рысь прислушался к тишине утреннего леса, и на мгновение ему показалось, что где-то далеко-далеко Натра услышала этот клич и отозвалась своим: «Экие вы, рыси, крикливые…»