Сказка о глиняных совах

(История с моралью и совсем не счастливым концом)

На полочке – той самой, где раньше ютился магнитофон – стояли четыре совы. Статуэтки, но сделанные так правдоподобно, что казалось – вот сейчас взмахнут крыльями и слетят с места!

Входная дверь захлопнулась, квартира опустела, и мелкая собачонка в прихожей визгливо затявкала, скребясь в дверь — она не любила оставаться одна.

Большая белая сова вздохнула и аккуратно расправила крылья.

— Ну наконец-то! –прозвучал её возмущённый баритон. – Даже шею свело, а что уж говорить о моих несчастных лапах!

Она с облегчением вытянула одну лапу, затем другую...

Маленькая сова, сидевшая у подножия пня, на котором расположилась белая, прокашлялась.

— Вечно Вы на свои болячки жалуетесь, коллега, — проворчала она. – Лучше бы подумали о чём-то возвышенном. Это так развивает натуру, так возвеличивает ум, а Вы…

— А я и так думаю о возвышенном! – обиделась белая сова, которую, кстати сказать, звали Ядвигой. – О люстре в центре комнаты, например. Вокруг неё так приятно летать! Ручаюсь, подобного ощущения Вы не испытывали никогда!

В подтверждение своих слов она сорвалась с места и с тихим сухим треском несколько раз облетела вокруг старой люстры. Маленькая сова – Мудрость – с презрением наблюдала за ней.

— Зачем летать, — буркнула она, не обращаясь ни к кому в отдельности, — когда не можешь облагородить полётом Небо и Лес?.. Уж лучше предаваться размышлениям о сущем и сущности!

Совёнок — наивное ещё дитя — отнял от клюва саксофон и с любопытством посмотрел на неё.

— Простите, — решился вставить он, — а что такое Лес?

Мудрость скорбно вздохнула.

— А что такое Небо, знаешь ли ты, Сандерс? – вопросила она.

Совёнок опустил глаза и смущённо прошептал: — Нет…

— Тогда почему бы нам не начать с него? Небо, Сандерс – огромное, свежее, воздушное, голубое Небо с лёгкими белыми облачками на нём – это то, что ты видишь за окном каждый день. Если бы тебе удалось пролететь под ним, ты ни за что бы не забыл об этом, да и вряд ли вернулся бы сюда после этого.

— А! Это тот самый синий потолок! – радостно воскликнул совёнок. – По-моему, наш ничуть не хуже! На нашем даже звёздочки есть! Они светятся, когда выключаешь лампу!

Мудрость ответила ему насмешливым взглядом.

— Молодость… — сказала она, пренебрежительно щёлкнув клювом.

Упуха – сова, сидевшая на самом краю полки, самая мрачная и загадочная из маленькой компании – повернула голову в их сторону, и её янтарные глаза сверкнули. Она не сказала ничего, но её взгляд из-под полуприкрытых век был тяжёл и неприятен настолько, что Мудрость и Сандерс не смогли его выдержать и вынуждены были отвернуться.

— Она всегда так, — прошептал совёнок, чувствуя себя не в своей тарелке. – Ну зачем она это делает? И почему всегда молчит? Хоть бы поговорила с нами…

Глиняный пень содрогнулся и жалобно заскрипел, когда на него опустилась Ядвига. Вдоволь налетавшись по комнате, она удовлетворённо вздыхала и поскрипывала, поудобнее устраиваясь на прежнем месте.

— Вы о ком? – поинтересовалась она, услышав последние слова Сандерса. – Ах, об Упухе… Ну, нашли кого в разговор втягивать! Ручаюсь, она вообще говорить не умеет. Если уж своего имени не назвала, Человек за неё сказал… Хе-хе. Не дано некоторым, что поделаешь!..

— Сыграй на саксофоне, Сандерс, — обратилась Мудрость к совёнку, прерывая поток злословия. – Ты давно уже не играл.

Совёнок согласно кивнул и поднял саксофон. Взяв две пробные ноты, Сандерс заиграл мелодию собственного сочинения – сначала тихо, робко, потом всё более решительно и громко. Воздух зазвенел от весёлой музыки! Ядвига громко ухала и задорно взмахивала крыльями в такт; Мудрость одобрительно смотрела на совёнка, и даже Упуха, казалось, немного приободрилась: её янтарные глаза были полуприкрыты от удовольствия.

Но маленький концерт внезапно был прерван самым нахальным образом.

— Эй, вы! – Сердито залаяла собачонка из коридора. — А ну прекратите это… это ухотер-р-рзание!.. А то р-р-разор-р-рву!

Сандерс тут же опустил саксофон и виновато склонил голову. Ядвига возмущённо заклекотала, и только Мудрость осталась невозмутимой.

— Тебе не открыть дверь, — негромко заметила она. – А если и откроешь, не достанешь до нас, мы слишком высоко сидим.

— Мы в безопасности! – Вызывающе щёлкнула клювом Ядвига. – И попробуй только зайти!..

Вместо ответа собака бросилась на дверь, затем ещё раз и ещё. Дверь не поддавалась, и шавка неистово заскребла дерево когтями.

— Р-р-р-р! – бесилась она. – Р-р-раз так, я и отсюда вам всё испор-р-рчу!

Она загавкала так громко, звонко и противно, будто кто-то бил стекло о железо. Совы поневоле прижали свои остренькие ушки.

— Устанешь же, да и голос сядет! — с укором сказала Мудрость, но собачонка даже не услышала её. Она старалась изо всех сил: визжала, лаяла, выла – концерт получился оглушительный. Разумеется, наравне с этим представлением ни о каком саксафоне не могло быть и речи.

Увидев, что Сандерс погрустнел, Мудрость подвинулась к нему поближе, похлопала его крылом по плечу и тихо сказала:

— Не огорчайся, ты прекрасно играл!.. А насчёт неё – она кивнула в сторону двери – мы что-нибудь придумаем. Добром её выходки всё равно не кончатся…

Совёнок кивнул и, отвернувшись, украдкой вытер крылом большую прозрачную каплю.

В замке со скрежетом провернулся ключ.

***

Ядвига и Мудрость думали целых три дня и три ночи, как избавиться от противной шавки, но ничего не могли придумать. Все способы, которые с торжеством предлагала большая белая сова, Мудрость пренебрежительно отвергала. И они совсем было отчаялись, когда вдруг оказалось, что судьба уже всё решила за них.

В воскресенье рано утром, когда совы мирно спали, тишину квартиры нарушил возмущённо дребезжащий звонок. Под злобный лай шавки люди поднялись с постели и поспешили к двери.

В прихожую вошла соседка сверху. Она говорила недолго и негромко, так, что даже чуткая Упуха не расслышала ни слова из её монолога. Однако результат беседы потряс всех: ровно через день шавка была отправлена в деревню. Постоянный визгливый лай, как и предрекала Мудрость, довёл её до беды.

Совы радовались блаженной тишине. Сандерс играл свои самые чудесные песни, Ядвига могла облететь не только одну комнату, но и всю квартиру целиком, так как у хозяев отпала необходимость закрывать дверь. Упуха по-прежнему молчала, а Мудрость всё мечтала о Небе и Лесе. И всё шло будто бы даже лучше, чем раньше, если бы не предчувствие надвигающейся беды.

Оно нарастало в воздухе, прямо-таки осязалось в зловещей тишине, а их общее напряжение только усугубляло дело.

В день Большой Беды ничто не предвещало её прихода. Утро началось с праздничных лучей солнца, приветливо скользнувших по полочке с совами. Небо медленно наливалось синевой. За балконом просыпались и чирикали птички. Весну постепенно сменяло лето, а вместе с ним жара, зелень и каникулы.

Мудрость в этот день спала дольше всех. Люди уже встали. Ядвига, воспользовавшись их кратковременным походом в магазин, совершила свой обычный облёт квартиры. Сандерс, по её просьбе, исполнил тихий утренний вальс Солнечного Луча. А Упуха задумчиво грелась, поочерёдно подставляя солнышку крылья и спину.

Вернулись хозяева, и Мудрость сквозь сон услышала странный звук, который сопровождал протестующий треск. А затем на них – всех четверых – пахнуло чудесным, великолепным свежим воздухом. Дунул озорной ветерок, сдувая с полки пыль. Мудрость, просыпаясь, встрепенулась. Она почуяла необычное. Её тоска по Небу и Лесу вдруг улеглась, сменившись каким-то странным нетерпением и азартом.

Мудрость широко распахнула глаза – и её взору открылось сияющее Небо. Не такое, как раньше, за грязным стеклом, но настоящее, самородное…О!.. Оно было так прекрасно!

— Они открыли окно! – радостно заклекотала Ядвига, проследив за её взглядом. – Вот чудо! Сколько я себя помню, оно всегда было закрыто.

И верно. Время для птиц, пусть даже и ненастоящих, тянулось куда медленнее, чем для людей. Совы появились в квартире поздней осенью, со времени их переезда сюда прошёл остаток осени, и зима, и вся весна – холодная, не пускавшая на порог лето. Окна в течение всего этого времени оставались закрытыми. И вот…

Мудрость обвела комнату медленным взглядом. Людей не было.

Она переступила с лапы на лапу и протяжно вздохнула.

— Сандерс, — не отрывая глаз от Неба, сказала она, — мне всегда нравилось, как ты играешь. Тебя ждёт замечательное будущее. Ядвига, спасибо за Ваше приятное общество… (Разумеется, оно было приятным не всегда, но стоило ли ради таких мелочей портить момент?) …Упуха, желаю Вам счастья, коллега.

Мудрость оглянулась напоследок и тихо сказала:

— Пора…

— Постойте! – Вскрикнул совёнок, но она уже никого и ничего не слышала. Глаза Мудрости, впервые с того времени, как она попала сюда, светились счастьем.

Она подскочила к краю полки и с силой взмахнула крыльями. Ветер подхватил, увлёк к потолку, закружил её – маленькую лёгонькую нэцку – под старой пыльной люстрой, рванул к открытому окну и… с силой бросил о каменный пол балкона. Мудрость сопротивлялась, пыталась увернуться, взмыть ввысь, но её крылышки оказались слишком слабыми и не привыкшими к полёту. Небо мелькнуло перед ней в последний раз и исчезло, сменившись стремительно приближающимся серым камнем.

Мудрость была обречена. Понимая это, она безропотно сложила крылья и приняла свою кончину с достоинством маленького, но мужественного философа. Мгновение – и глиняная фигурка разлетелась вдребезги.

Сандерс – с саксофоном за спиной – опоздал на долю секунды. Его мощные крылья вздыбили с камней пыль и глиняное крошево. Мудрость исчезла.

А в дверях комнаты уже показался Человек. Выбора не было. Не было также ни времени, ни даже чувства грусти по поводу безвременной кончины старой совы. Человек заметил на балконе совёнка, и его глаза округлились от изумления.

— Не может быть! – воскликнул он. – Дорогая, взгляни, он живой!

Человек протянул к Сандерсу руку, и совёнок в панике вновь поднялся в воздух. Им овладел ужас – глиняный совёнок нарушил Первую Заповедь Сказки – он попался людям на глаза!

Краем глаза Сандерс уловил метнувшуюся к нему большую тень – Человек не собирался упускать ценную добычу.

Ах! Сандерс ловко увернулся от протянутых к нему рук и вылетел за окно как раз в тот момент, когда Человек дёргал за крючок, пытаясь закрыть его. Синее Небо и озорник-ветер благосклонно приняли глиняную птицу в свои объятия.

— А теперь, — шепнуло Небо, — лети в Лес, маленькая птичка! Твоё место – там!..

И вот тут у нас наступил бы почти счастливый Конец, если бы не:

***

На разных концах полки одиноко ютились две совы. Хмурая, мрачнее тучи, Упуха и неподвижная Ядвига. Окно было затянуто сеткой, и за ней проглядывало серое, в сизых облаках, небо. Под потолком комнаты торчала одинокая видеокамера. Лапы у Ядвиги сводило, но теперь она не могла даже пошевелиться, не то что летать… Упуха, как всегда, молчала.

Мораль отсюда такова: В мечтах о возвышенном не забывай о земном!..

А вот теперь – Конец.